ПРОСТО ЛЮБИТЬ

Оригинал взят у emil_sokolskij в ПРОСТО ЛЮБИТЬ

В тот день у Зинаиды Миркиной был такой голос, что я почувствовал: ей очень, очень нездоровится. А на другой – голос звучал как всегда.
– Вчера дела у нас были такие неважные, я так переволновалась за Гришу, что самой стало очень плохо. А теперь я понимаю: не надо волноваться. Надо любить. Просто любить.

ОДНО ЦЕЛОЕ

Оригинал взят у emil_sokolskij в ОДНО ЦЕЛОЕ

5 октября, по возвращении в Москву, я снова навестил Зинаиду Миркину и Григория Померанца.
Месяц прошёл трудно. Бывали бессонные ночи: не давала покоя нога, постоянно требовались перевязки. Вызывали и «Скорую» (чего не случалось за много лет). Зрение почти пропало. Причина – может быть, те же боли, а может, и другое, о чём сейчас не стоит говорить...
«Я стараюсь примириться с мыслью, что не всё в нашей воле, – тайком от Григория Соломоновича прошептала Зинаида Александровна, – и сейчас думаю только об одном: чтобы у него не было мучений. Каждый вечер мы ложимся – голова к голове – и я думаю: если бы я знала, что мы сейчас вот уснём и вместе не проснёмся – я была бы счастлива. Ведь мы с Гришей – одно целое».
Григорий Соломонович отпустил нас немного погулять в ближнем лесу.
Вернулись; настало время обеда: традиционно в 4 часа. В прихожей Зинаиде Александровне – она даже не успела снять плащ (я помог) – позвонили по мобильному: какая-то пожилая поклонница. Её монологу не было конца! Так, с телефоном, Зинаида Миркина и прошла на кухню.
А я – в комнату Григория Соломоновича. Подробно рассказал, где мы были, где сидели на раскладных стульчиках, какой дорожкой возвращались, и где нас застали крупные и недолгие капли дождя.
Судя по репликам, доносившимся из кухни, монолог поклонницы всё продолжался.
Григорий Соломонович объяснил, где тарелки. где вилки и прочее, и я поспешил на помощь. Но... и тарелки, и вилки, и кружки, и холодные закуски уже стояли на столе, более того – на плите кипел картофельный соус! Единственно чего не успела Зинаида Александровна, прижимая к левому уху назойливый телефон, – нарезать хлеб: всё же одной рукой неудобно, хлеб не «слушается»!
И всё за какие-то три-пять минут!
Пришёл Григорий Соломонович, сел. Зинаида Александровна по какой-то надобности ещё раз подошла к плите – и тут Григорий Соломонович громко ахнул.
– Что, Гришенька? Я наступила на тебя?
Лицо философа Григория Померанца приняло обычное спокойное выражение, и он с удовлетворением невозмутимо произнёс:
– Какое счастье, что ты наступила мне не на т у ногу.

Узнавание...

Одна моя знакомая написала у себя в блоге на православном сайте:

"Помню как-то, навещая свою престарелую дальнюю родственницу, зашла к ее 85-летней соседке, ее и моей подруге*. Та, как обычно, стала делиться тревогами о своем внуке Ванечке, слово за слово. 

Не помню уж почему, чтобы как-то ее утешить, прочла ей это стихотворение Миркиной***

( Read more... )

(no subject)

Самые важные вещи сложнее всего выразить словами. Иногда это оборачивается тем, что мы стыдимся собственных чувств, потому что слова делают наши чувства ущербными. 

Стивен Кинг

"...ничего не поделаешь — Дух".

* * *

Я почуял беду и проснулся от горя и смуты,
и заплакал о тех, перед кем в неизвестном долгу, —
и не знаю, как быть, и как годы проходят минуты…
Ах, родные, родные, ну чем я вам всем помогу?

Хоть бы чуда занять у певучих и влюбчивых клавиш,
но не помнит уроков дурная моя голова,
а слова — мы ж не дети, — словами беды не убавишь,
больше тысячи лет, как не Бог нам диктует слова.

О как мучает мозг бытия неразумного скрежет,
как смертельно сосет пустота вседержавных высот.
Век растленен и зол. И ничто на земле не утешит.
Бог не дрогнет на зов. И ничто в небесах не спасет.

И меня обижали — безвинно, взахлеб, не однажды,
и в моем черепке всем скорбям чернота возжена,
но дано вместо счастья мученье таинственной жажды,
и прозренье берез, и склоненных небес тишина.

И спасибо животным, деревьям, цветам и колосьям,
и смиренному Баху, чтоб нам через терньи за ним, —
и прощенье врагам, не затем, чтобы сладко спалось им,
а чтоб стать хоть на миг нам свободней и легче самим.

Еще могут сто раз на позор и на ужас обречь нас,
но, чтоб крохотный светик в потемках сердец не потух,
нам дает свой венок — ничего не поделаешь — Вечность
и все дальше ведет — ничего не поделаешь — Дух.

1978

Борис Чичибабин