Невидимый собор (Глава 1, ч.2)

[deilf]

 И вот кто-то выходит из ряда вон, чтобы обрести перспективу — чтобы видеть других, чтобы видеть мир.

«Я учусь видеть», — говорит Мальте. И для этого надо отойти от мира. Отойти не для того, чтобы замкнуться на самом себе, заняться самим собой, а для того, чтобы ничего не заслонить собою. Истинно видеть может только обладающий ясным духовным зрением, душевно прозрачный человек. Между ним и миром нет пелены его собственных желаний, страстей, — проекций, накладывающихся на картину мира и искажающих её.

Для того, чтобы видеть картину, надо выйти из неё. Подобно тому как, чтобы видеть театральное зрелище, надо безмолвно сидеть в зале, не пытаясь участвовать в действии. Тот, кто самовольно вмешивается в замысел режиссёра и хочет произвольно перекраивать этот замысел, не успевает понять его.

Одинокий, выходящий из ряда вон, вовсе не выставляет себя напоказ, не выдвигается, — он перемещается из ряда действующих лиц в рад зрителей. И, смотря на мир, понимает, что перед ним — зрелище, исполненное великого смысла. Его задача — видеть и понять. Видеть образ мира и понять его смысл, его внутреннюю суть. Смысл того, что происходит перед глазами, находится внутри нас...

И подобно тому, как свой внешний образ нельзя увидеть без зеркала, свой внутренний мир нельзя увидеть без некоего волшебного зеркала. Может быть, мир внешний и должен быть для нас таким чистым зеркалом, вмещающим и отражающим мир внутренний.

Мир внутренний невидим.

Мир внешний видим.

И, однако, в нем самом по себе нет ничего достойного внимания. Достойно внимания то, что внутри нас.

Само зеркало, как предмет материального мира, ничего из себя не представляет. Обыкновенное стекло. И мир Зазеркалья — фантом, выдумка: там ничего нет, ни материального, ни иноматериального. И однако только благодаря зеркалу мы можем видеть скрытое от глаз — сами глаза наши, себя самих.

Только отражение, а не само зеркало значительно, таинственно, бездонно. И чем более пустынно зеркало, тем больше оно может отражать, тем более чистый и полный образ оно даёт.

Зеркала — некие паузы во времени и пространстве; щели, выходы из круговращения явлений в неподвижность сути, вечность:

Тихих зеркал неподвижные шири,

кто вашу сушь разгадал и назвал?

Эти просветы, блеснувшие в мире,

время стоящее, в вечность провал.

Вы раздвигаете тихие залы,

глубь их, как лес затаённый, растёт.

Люстра ветвящимся рогом марала

входит в нетронутость ваших пустот.

Что-то в вис движется... Кем-то полны

ваши глаза. От кого-то робея,

вы прикрываете лик глубины... (2)

 

2-Ibid

Одинокий и есть такое зеркало. Чистое цельное зеркало, в глубине которого мир мог бы увидеть самого себя.

Оно. зеркало это, хранит в себе мир второй действительности, внутренний мир.

В далёком небе есть созвездие Всадника; необычно ёмкий, насыщенный и лаконичный образ двуединства мира. Всадник и конь там, в вечных звёздах, слиты навек.

Двуединства — в этом суть природы,

жёсткой, сжатой, — все сопряжено.

Гнёт и воля, шпоры и свобода.

Снова дали. Двое суть одно.

Суть одно? А может, всадник звёздный

с лошадью простится?... Мир велик...

Луг и стол накрытый ждут их розно.

Значит, даже в небе скрыт обман?

Но — мы видим Цельность. Пусть на миг.

Этого довольно. Образ дан. (3)

3-Ibid

 

Зинаида Миркина, «Невидимый собор»