О покаянии и раскаянии

Покаяние, в отличие от раскаяния, от угрызений совести, обращено не в прошлое, а в будущее.

        Обычно, когда думают о покаянии в духовной перспективе, начинают с греческого слова «метанойя» – перемена ума (его и передаёт церковнославянское «покаяние»). Вокруг «перемены ума» строятся разнообразные тонкие и глубокие рассуждения. Но исходный, библейский смысл гораздо проще и прямее. Лучше меня о нём рассказала бы А.И. Шмаина-Великанова, от которой я об этом и узнала.

        Обратиться – значит просто повернуться, перевести глаза – на то (или на Того), чего (или Кого) по разным причинам ты прежде не видел. Особенно ясен этот смысл в евангельских рассказах (так «каются» или «обращаются» те, кто встречает Христа, – Магдалина, добрый разбойник) и в раннехристианской литературе («Повесть об Иосифе и Асенеф»).

        Речь идёт не об «уме» и о его «перемене». Это буквально физический жест: человек обернулся в другую сторону: он смотрел на одно – и вдруг обернулся и увидел другое. Прежде, чем он обернулся, его окликнули. Так обыкновенно бывает с покаянием и обращением: инициатива принадлежит не нам. Ожесточение – это отворачивание (как о фараоне сказано, что «сердце его превратилось», то есть отвернулось, а Захарии ангел обещает, что его сын пройдёт, «чтобы вновь обратить сердца отцов к детям»). Речь идёт просто о том, что человек обернулся, а скорбь о своём прошлом – это уже второе.

        Покаяние или обращение – это сначала изумление и великая, неведомая прежде радость, и уже потом, как у Закхея, желание поправить сделанное. Увидеть нечто такое, что, прежде чем устыдить, восхищает. Любит тебя, обещает любовь и чудо. Слёзы обращения – радостные слёзы. В ранних христианских памятниках покаяние изображают в слезах радости. Это не слёзы стыда, не слёзы чистосердечного признания. У человека теперь есть чем жить, он потрясён, он «как от обморока ожил» – и потому ему кажется совсем не так невыносимо, даже естественно «половину имения моего отдать нищим и, если кого чем обидел, воздать вчетверо», как обещает Закхей (Лк19:8). И больше не кажется невероятным «впредь не грешить» (Ин 8:11).

Ольга Седакова

Милость Истины и Милость Красоты

            Милость правды. Это великолепное уточнение представления о милости. Под практикой «милости», «дел милосердия» обычно имеют в виду различные виды филантропии, помощи слабым, бедным, больным. Это и личные, и социально организованные виды милосердия. Имеют в виду – уже значительно реже – также акты прощения, снисхождения, помилования. Социальная практика таких актов у нас не разработана, они остаются личным делом верующего. Вообще говоря, даже школьный список рекомендуемых христианину «дел милосердия» интереснее и сложнее. Но милости правды <..>в этом списке нет. Мне не раз приходилось слышать, что встреча «милости и истины», о которой говорит 84-й псалом («Милость и истина сретятся, правда и мир облобызаются» (Пс 84:11)), произойдёт только в будущем веке, а здесь нам, христианам, лучше всегда предпочитать милость правде. <...>В порядке личного признания: именно милость правды для меня – лучший род милости. Я благодарна и за все другие – но эта моя любимая. Всякая милость – это дарование жизни, дарование возможности жить. А в отсутствии правды жизни нет. Нет ни для одного человека, ни – может быть, ещё больше – для любой общности людей. В отсутствии правды возможна только ложная общность, только имитация жизни.

            Впрочем, есть ещё одна форма милости, не включенная в канонический список «дел милосердия», которую я люблю не меньше этой: милость красоты. Я воспринимаю красоту как милость, прежде всего: незаслуженную милость. Так человек, когда он глубоко восхищён, спрашивает: «За что мне это?»

О.А.Седакова

Культура - смысл и цель цивилизации

            "Cмысл и цель всего движения цивилизации — создание артефактов культуры и искусства. Кто правил во времена Баха? Какой по счету был король во времена Шекспира? Эпоха Шекспира, эпоха Пушкина, эпоха Мольера, эпоха греческого театра… А кто был в это время цезарем — это надо смотреть в справочниках. От всего развития человечества остается только культура и искусство. Остальное — ерунда. Ничего другого не остается, как бы мы не старались. Даже научное открытие только мостик для следующих.

            Искусство и культура нужны для того, чтобы люди не убивали друг друга".

Михаил Казиник
‪