![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
deilf…Идеал христианства – ощущение внутренней связи всех со всеми, ощущение бесконечности, как своей опоры. Отдельные предметы теряют свою законченность, уходят в бесконечность, чтобы завершиться в чём-то большем, чем они сами, - в мировом целом. И человек ощущает эту цельность, выходя из узких рамок личности, - в любви. Христианство формулирует свой идеал так: Бог есть любовь. Любовь – единственная сила, которая способна сплавить расколовшийся на осколки мир. Человек любящий гораздо больше присутствует в том, что он любит, чем в себе самом. И по мере возрастания любви возрастает чувство слияния со всем, что любишь, до того, что каждую боль и радость человеческую чувствуешь как свою собственную боль и радость. Тогда, при таком накале любви, человек теряет свою предметность, отдельность (отделённость), «смертность» и становится безмерным, вездесущим, бессмертным. Вот те метафоры, которыми пользуется Евангелие, рисуя образ нового Учителя. Он существует не только в Себе самом, а во всех и во всём. Он говорит ученикам своим, что когда они кормят голодного, они Его кормят, когда помогают больному – помогают Ему, своему Учителю. Зло – разделённость, дисгармония мира. Евангелие верит в возможность преодоления зла любовью.
Евреи ждали Мессию – всесильного спасителя, который установит на земле справедливость. Были тысячи примет, откуда и как должен был появиться Мессия. И вот человек, назвавший себя Мессией, пришёл из Галилеи, о которой было сказано в Писании, что из неё ничего доброго не выходит. И человек этот назвал все внешние приметы и знамения игрушками ума. Он сказал: «Не придёт царствие Божие приметным способом, и не скажут: вот оно здесь или вот оно там. Ибо царствие Божие внутри нас». Христос увидел бесконечность внутри, как некое ему самому присущее свойство. Он перевернул мир извне вовнутрь, из внешней пустоты к внутренним источникам, от кризиса и исчерпанности к неисчерпаемости целостного переживания жизни. Бог древних иудеев был смутно ощутимым огнём жизни, далёким и непонятным, настигающим пророков, как вдохновение. Иисус почувствовал этот огонь близким внутренним светом, светом собственной души. И тогда произнёс слова, которые до него никто не произносил: «Я и Отец – одно».
Большинство современных Иисусу иудеев восприняли эти слова как величайшее кощунство. Большинство позднейших христиан – как единственное и неповторимое чудо. На самом деле это был переворот в человеческом сознании, смысл которого именно в возможности повторять его. Слова Иисуса значат: произошло воссоединение. Если в ветхом Адаме человек отпал от Бога, то теперь, в новом Адаме, он воссоединился с Ним. Грех уничтожен. Человек из грешного стал безгрешным.
В чём заключался грех ветхого Адама? Если смотреть извне, то это понять трудно. Что сделал человек? Нарушил запрет Бога. Съел запретный плод. Если Бог – высшая сила, чуждая нам, повелевающая нам извне, то грех Адама и не грех вовсе, а пустяковая провинность. Но если понимать Бога как нашего внутреннего творца – того, кто создал нас и ежеминутно поддерживает нас в жизни, то нарушить Божье повеление, отпасть от Бога, значит быть в раздоре с законом твоей жизни, в конце концов – в разделении, в раздоре с самим собой.
После грехопадения Адама человеческая природа стала грешной, все люди пребывают в большей или меньшей степени в раздоре с самими собой, со своей глубиной, в отчуждении от мира и от своего Творца. Можно понимать это состояние отпадения как единственно возможное для человека. Но Иисус Христос утверждает, что это не так. Человек может и должен быть безгрешным. В нём не должно быть ничего, что разделяло бы его со своим Творцом. Человек – только сосуд. И сосуд этот может быть совершенно чистым, до краёв наполненным любовью. Эта Любовь – всё. Сам сосуд – ничто.
То, что извне кажется самовозвеличением, при взгляде изнутри оказывается предельным смирением и самоумалением. «Ничего не творю от Себя. Исполняю волю пославшего Меня». Иными словами: меня нет, есть только Бог, заполнивший меня. «Я умер, жив во мне Христос», - скажет впоследствии апостол Павел. Это и есть возможность повторить за Христом: «Я и Отец – одно». Христос вытеснил из Павла Павла, как Бог вытеснил из Христа человека. Этот человек есть, но его как бы и нет. Он до краёв заполнен Богом.
Это и есть состояние безгрешности. Пока что Он один безгрешен. Но Он призывает всех быть подобными Ему. Он полагает в этом смысл человеческой жизни.
Он называет себя сыном человеческим. И в то же время знает, что Он сын Божий. Этот сын человеческий во всём подобен всем прочим людям, кроме одного: греха. Но если Он может быть безгрешен, то вся человеческая природа может очиститься. Она уже очистилась в Нём. Он явил собой, что такое человек. Человек создан по образу и подобию Божию и может воплотить в себе Бога. Хотя быть единым с Богом не значит быть равным Ему. «Отец мой более Меня», - говорил Иисус. Капля моря не равно морю, но она едина с ним. Цель Человека – стать единым со своим Истоком, быть не лужицей на морском берегу, а Морем.
Небеса не разверзлись при появлении Мессии, но требование раскрыться было предъявлено каждой человеческой душе. Внешний мир остаётся внешним до тех пор, пока нет подлинной любви к нему. Для любящего нет ничего внешнего – весь мир внутри него.
Спаситель, Мессия – не тот, кто исполнит все чаяния внешнего мира, а тот, кто сможет сделать этот мир безгрешным. Но это невозможно одному. Мир должен поверить Мессии, полюбить его и сотрудничать с ним, точно так, как Он сам сотрудничает с Богом.
(Г.Померанц, З.Миркина, «Великие религии мира», Глава 4, «Внутри нас»)
Евреи ждали Мессию – всесильного спасителя, который установит на земле справедливость. Были тысячи примет, откуда и как должен был появиться Мессия. И вот человек, назвавший себя Мессией, пришёл из Галилеи, о которой было сказано в Писании, что из неё ничего доброго не выходит. И человек этот назвал все внешние приметы и знамения игрушками ума. Он сказал: «Не придёт царствие Божие приметным способом, и не скажут: вот оно здесь или вот оно там. Ибо царствие Божие внутри нас». Христос увидел бесконечность внутри, как некое ему самому присущее свойство. Он перевернул мир извне вовнутрь, из внешней пустоты к внутренним источникам, от кризиса и исчерпанности к неисчерпаемости целостного переживания жизни. Бог древних иудеев был смутно ощутимым огнём жизни, далёким и непонятным, настигающим пророков, как вдохновение. Иисус почувствовал этот огонь близким внутренним светом, светом собственной души. И тогда произнёс слова, которые до него никто не произносил: «Я и Отец – одно».
Большинство современных Иисусу иудеев восприняли эти слова как величайшее кощунство. Большинство позднейших христиан – как единственное и неповторимое чудо. На самом деле это был переворот в человеческом сознании, смысл которого именно в возможности повторять его. Слова Иисуса значат: произошло воссоединение. Если в ветхом Адаме человек отпал от Бога, то теперь, в новом Адаме, он воссоединился с Ним. Грех уничтожен. Человек из грешного стал безгрешным.
В чём заключался грех ветхого Адама? Если смотреть извне, то это понять трудно. Что сделал человек? Нарушил запрет Бога. Съел запретный плод. Если Бог – высшая сила, чуждая нам, повелевающая нам извне, то грех Адама и не грех вовсе, а пустяковая провинность. Но если понимать Бога как нашего внутреннего творца – того, кто создал нас и ежеминутно поддерживает нас в жизни, то нарушить Божье повеление, отпасть от Бога, значит быть в раздоре с законом твоей жизни, в конце концов – в разделении, в раздоре с самим собой.
После грехопадения Адама человеческая природа стала грешной, все люди пребывают в большей или меньшей степени в раздоре с самими собой, со своей глубиной, в отчуждении от мира и от своего Творца. Можно понимать это состояние отпадения как единственно возможное для человека. Но Иисус Христос утверждает, что это не так. Человек может и должен быть безгрешным. В нём не должно быть ничего, что разделяло бы его со своим Творцом. Человек – только сосуд. И сосуд этот может быть совершенно чистым, до краёв наполненным любовью. Эта Любовь – всё. Сам сосуд – ничто.
То, что извне кажется самовозвеличением, при взгляде изнутри оказывается предельным смирением и самоумалением. «Ничего не творю от Себя. Исполняю волю пославшего Меня». Иными словами: меня нет, есть только Бог, заполнивший меня. «Я умер, жив во мне Христос», - скажет впоследствии апостол Павел. Это и есть возможность повторить за Христом: «Я и Отец – одно». Христос вытеснил из Павла Павла, как Бог вытеснил из Христа человека. Этот человек есть, но его как бы и нет. Он до краёв заполнен Богом.
Это и есть состояние безгрешности. Пока что Он один безгрешен. Но Он призывает всех быть подобными Ему. Он полагает в этом смысл человеческой жизни.
Он называет себя сыном человеческим. И в то же время знает, что Он сын Божий. Этот сын человеческий во всём подобен всем прочим людям, кроме одного: греха. Но если Он может быть безгрешен, то вся человеческая природа может очиститься. Она уже очистилась в Нём. Он явил собой, что такое человек. Человек создан по образу и подобию Божию и может воплотить в себе Бога. Хотя быть единым с Богом не значит быть равным Ему. «Отец мой более Меня», - говорил Иисус. Капля моря не равно морю, но она едина с ним. Цель Человека – стать единым со своим Истоком, быть не лужицей на морском берегу, а Морем.
Небеса не разверзлись при появлении Мессии, но требование раскрыться было предъявлено каждой человеческой душе. Внешний мир остаётся внешним до тех пор, пока нет подлинной любви к нему. Для любящего нет ничего внешнего – весь мир внутри него.
Спаситель, Мессия – не тот, кто исполнит все чаяния внешнего мира, а тот, кто сможет сделать этот мир безгрешным. Но это невозможно одному. Мир должен поверить Мессии, полюбить его и сотрудничать с ним, точно так, как Он сам сотрудничает с Богом.
(Г.Померанц, З.Миркина, «Великие религии мира», Глава 4, «Внутри нас»)
