АСАФ, ПРОЗВАННЫЙ ОРАТОРОМ ТИРА

[deilf]

 

Что я могу сказать о его речах? Наверно что-то в Его личности наделяло мощью Его слова и склоняло к нему тех, кто слушал Его. Ибо он был прекрасен и сияние дня озаряло Его лицо.

 Мужчины и женщины больше вглядывались в Него, нежели следовали за Его доводами. Он говорил с такой силой духа, что подчинял ею всех внимающих Его.

В юности я слушал ораторов Рима, Афин и Александрии. Молодой Назарянин отличался от них всех.

Они с искусством подбирали слова, чтобы увлечь слух, но от Его речей сердце как будто покидало вас и отправлялось странствовать в края, где вы ещё не бывали.

Он рассказывал истории и притчи, и ничего похожего на Его истории и притчи никогда не слыхали в Сирии. Казалось, Он выпрядал их из времён года, подобно тому, как время прядёт годы и поколения.

Историю Он начинал так: «Отправился пахарь в поле сеять семена...».

Или: «Жил однажды богатый человек, у которого было много виноградников».

Или: «Пересчитал вечером пастух свое стадо и увидел, что недостаёт одной овцы».

И эти слова уводили Его слушателей к их простой сущности и в старину их дней.

Все мы - пахари в душе, и всем нам дорог виноградник. И на пастбищах нашей памяти — и пастух, и стадо, и потерявшаяся овца.

И там же - лемех, и виноградная давилка, и гумно.

Он знал исток нашей более древней сущности и той нескончаемой нити, из которой мы сотканы.

Греческие и римские ораторы рассказывали своим слушателям о жизни, какой она представлялась разуму. Назарянин говорил о страстном стремлении, обретшим приют в сердце.

Они видели жизнь глазами лишь немного более ясными, нежели ваши или мои. Он видел жизнь в свете Божьем.

Я часто думал, что он обращался к толпе, как гора обращалась бы к равнине. 

И была в речах его сила, неподвластная ораторам Афин или Рима.

 

Джебран Халиль Джебран, «Иисус, сын человеческий» (пер. Deilf, 2014).